Литературная критика романа "Блистающий мир". Глава 3 (часть 4)

Горький представлен здесь как двоедушный писатель, мечущийся между политическими лагерями:

"Рождённый демократией, он ей отдаёт всё свое драгоценнейшее — душу художника, — он даже хочет умереть за её интересы. А злой, пресмыкающийся герой его рассказа, Уж, нашёптывает ему на ухо: "Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, всё прахом будет". <...> Сегодня он, подобно своему Соколу, может подняться высоко и парить в синеве неба наравне со своим славным героем, и дух своего читателя может вознести на ту же высоту. Но пройдёт только ночь, и назавтра вы увидите его Ужом, ползущим по столбцам газеты, которую он не может любить искренно и с которою спорит каждый день <...> Яркие краски его души померкнут ясные соколиные очи художника (так в тексте. — Е. Я.), падает свободный дух, и весь он станет как Уж, заключённый в длинную однотонно окрашенную тёмно-серую чешую пресмыкающегося" (Брусянин 1917, с. 6).

Кратковременная "небесная" битва ассоциируется с апокалиптическим сражением светлых и тёмных сил: "Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемым диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю" (Откр 12: 7-9). Змееборческие мотивы подчеркивают сходство Друда не только с архангелом Михаилом, но и со святым Георгием: "светлый" небесный герой противостоит "хтоническим" существам, пресмыкающимся во прахе.

На первой же странице романа Друд назван "Человеком Двойной Звезды" (3, 70). С одной стороны, это именование обозначает его "двойную" природу: он "обыкновенный" человек, обладающий способностью к левитации. Думается, мотив "двойственности" отчасти связан также с политической ситуацией в стране и по-своему выражает отношение писателя к тем идеям, символом которых в 1920-х годах являлась звезда. Ср. в этом плане оппозицию красного и алого цветов в "АП" (3, 52).

Вместе с тем герой принадлежит не одной, а двум стихиям — небесной и морской; т тщательно, что Руна, объясняя Дауговету свое намерение мп (ютиться с Друдом. проводит аналогию с желанием увидеть "М .и! (3, 106). Вода и воздух предстают в "БМ" частями единого "океана", и это двуединство по-своему реализовано с помощью астральной символики.

"Объединение" воздушной и водной стихий своеобразно реализовано уже в сцене первого полёта героя. Обращаясь к цирковому оркестру, Друд просит сыграть "что-нибудь медленное и плавное, например, "Мексиканский вальс" (3, 80). Судя по всему, имеется в виду написанный в 1880-х годах и чрезвычайно популярный в начале XX в. во всем мире, в том числе и в России, вальс мексиканского композитора X. Росаса "Над волнами".

Как рассказывал сам Росас, мелодию этого вальса он уловил в звучании ручья (Полонский, Шемета 2000). Характерно, что в рассказе Грина "Карантин", где также фигурирует это музыкальное произведение, слово "мексиканский" выглядит не как часть названия, а именно как обозначение "страны происхождения": "Хороший есть вальс, вчера выучил — мексиканский" (I, 127).

Вальс Росаса "Над волнами" упоминается Грином в "Автобиографической повести" (Воспоминания 1972, с. 136). Заметим также, что в день, когда начинается действие "БМ", — 23 июня — происходит смена зодиакального созвездия: знак воздуха (Близнецы) сменяется знаком воды (Рак).

Кроме того, речь заходит и о "едином духовном океане" — своего рода мистической "ноосфере", объединяющей души, наиболее чуткие из которых — "души-корабли", — по словам Грантома, могут общаться между собой непосредственно, без физического контакта их "носителей"; причём реальности этого идеального мира — "подлинные, вездесущие, как свет и вода" (3, 177). Разумеется, Друд, обладающий даром "всеведения", имеет прямое отношение не только к воздушному океану, но и к океану духовному.

назад-далее

на верх страницы - к началу раздела - на главную