Литературная критика романа "Блистающий мир". Глава 2 (часть 3)

Будучи "соблазнён" неким таинственным "двойником" (4, 256) — канатоходцем Марчем, герой решает повторить его номер и посрамить "искусителя", доказав свою божественную природу (4, 259).

Двигаясь по канату, он ощущает способность к левитации: "О, если бы они знали, кто я! Впрочем, я собирался немного погодя сойти к ним с проволоки но воздуху. Все вопросы должно было решить это чудесное схождение небесного ставленника. Я решил дать великое откровение. <...> Я решил немедленно сойти по воздуху к зрителям, сбросив жалкую личину канатоходца. <...> Движение по воздуху, надо полагать, окончательно уничтожило бы бессмысленного противника" (4, 263, 265).

Впрочем, Фосс вдруг чувствует, что толпа внизу вовсе не жаждет чуда, она хочет лишь одного — увидеть падение артиста: "Мы хотим тебя на земле, в крови, без дыхания. <...> Падай! Падай! Падай! Ну же... ну!.. Падай, а не ходи! Падай!" (4, 266-267). Осознав настроение толпы, он теряет равновесие и падает — впрочем, остается в живых (4, 267). После этого случая его душевная болезнь проходит бесследно: "Идея величия безвозвратно померкла. Я слышу: "Падай!" — всякий раз, когда при мне произносят сколько-нибудь заметное, отрешившееся в особую жизнь имя" (4, 267-268).

Ср. также саркастические слова героя рассказа "Испытание в Лиссе" об авиации: ". ..летящий спускается — спускается на землю с виноватым лицом, потому что остался жив, меж тем зрители уходят разочарованные, мечтая о катастрофе" (4, 447). Та же мысль присутствует в "БМ" в речи Крукса-Друда: "...его падения ожидают" (3, 163).

Недаром в романе описание толпы, стремящейся увидеть "полёты", достаточно зловеще и создает ощущение некоей близящейся катастрофы (3, 156); характерно, что прохожий, у которого Тави спрашивает, в чём дело, объясняет ей: "Сегодня "мёртвые петли"!!" (3, 157). Эпизод падения летчика стоит в центре одного из первых (1912 г.) рассказов Грина, посвящённых теме полета, — "Тяжёлый воздух" (3, 441-442). В рассказе 1915 г. "Авиатор-лунатик" герой, страдающий лунатизмом, спускается на землю по воздуху.

Отметим сочетание мотивов полета и падения в стихотворении А. Блока 1910 г. "Авиатор" (Блок 1971, т. 3, с. 20), а также в стихотворении В. Ходасевича "Авиатору" (1914 г.), вошедшем в книгу "Путём зерна", которая была опубликована в Москве в 1920 г.:

Над полями, лесами, болотами,
Над извивами северных рек
Ты проносишься плавными взлётами,
Небожитель — герой — человек.

<...>

Что тебе до надоблачной ясности?
На земной материнской груди
Отдохни от высот и опасностей,
— Упади — упади — упади!

(Ходасевич 1996, с. 183)

Комическую реализацию данной темы видим в рассказе М. Зощенко 1923 г. "Агитатор" (само заглавие которого, как кажется, пародирует слово "авиатор"); здесь сторож авиационной школы Григорий Косоносов, будучи в деревне, рассказывает крестьянам об "успехах" современной авиации: "— Так вот, этого, товарищи крестьяне... Строят еропланы и летают после. По воздуху то есть. Ну, иной, конечно, не удержится — бабахнет вниз. Как это лётчик товарищ Ермилкин. Взлететь взлетел, а там как бабахнет, аж кишки врозь...

— Не птица ведь, — сказали мужики.
— Я же и говорю, — обрадовался Косоносов поддержке, — известно — не птица. Птица — та упадет, ей хоть бы хрен — отряхнулась и дальше... А тут накось, выкуси..." (Зощенко 1994, с. 26).

назад-далее

на верх страницы - к началу раздела - на главную