Ник. Вержбицкий - Светлая душа
назад :: вперёд :: содержание

9 (окончание)

Из дальнейшей беседы мы смогли понять, что этот человек сам оставил свой табор и свою семью, не желая мириться с некоторыми тяжелыми для него обычаями.

- Какие же это обычаи?
- Разные... старые обычаи... Они делают человека скотиной... Моя душа этого не принимает!

Сказав это с большим волнением, цыган постучал себя кулаком по груди.

- Почему же ты не идешь в город? — спросил Александр Степанович. — Мог бы там заняться каким-нибудь делом. А здесь ты бродишь по лесу, наверное живешь подаянием, унижаешься, спишь на земле... Даже у волка есть нора.

Цыган спокойно выслушал, остановив на Грине внимательный взгляд иссиня-карих глаз. А когда тот кончил, вместо ответа только улыбнулся и сделал широкий жест обеими руками, как будто призывал в свидетели всё, что было кругом, — лес, траву, небо, солнце — весь мир... Дескать, разве можно всё это оставить?

Когда мы возвращались домой, Грин много говорил о бродяге.

- Бесценная радость существования заключена для нас в природе, потому что мы сами — неотделимые ее частички, - говорил он.

Потом стал говорить о городе, о цивилизации.

- Она воспитывает нас на жадности и насилии. Трудно сказать, когда мы наконец сумеем победить это зло. Кроме того, в моей голове никак не укладывается мысль, что насилие можно уничтожить насилием. «От палки родится палка!» - говорил мне один дагестанец...

- Что же, ты предпочитаешь подставлять левую щеку, если тебя ударят по правой? — спросил я. — Поверь, что это тоже не способ победить зло.
- Это мне очень хорошо известно, — задумчиво согласился Грин. — Я не толстовец. Всему миру известно, что добро иногда оборачивается злом... Но как в этом разобраться?..

Впоследствии Грин не раз вспоминал одинокого цыгана, и чувствовалось, что он глубоко и как-то по-своему понимает судьбу этого человека.

Для тех, кто читал гринозскую «Автобиографическую повесть», изданную в 1932 году, будет отчасти понятно такое отношение. Ведь сам писатель в молодости тоже оторвался от своего «табора», большую часть жизни провел одиноким скитальцем и только незадолго до смерти нашел преданного друга.

10 (начало)

Когда мы жили в Борвихе, у Грина не было никаких средств к существованию. Чем он жил в это время, трудно было догадаться. И имущества у него никакого не было, кроме чемоданчика со сменой белья и куском мыла.

Устроившись на балконе у крестьянина-дачевладельца, он спал на войлоке, брошенном на сундук. А днем, свернув войлок в трубку, на этом же сундуке писал и ел, сидя на низенькой скамеечке.

Я взял с Александра Степановича слово, что он каждый день будет приходить пить чай и обедать к моей жене, жившей неподалеку (Сам я в это время приезжал в Борвиху только по воскресеньям.)

Спустя неделю узнал, что Грин ни разу не приходил.

назад :: вперёд :: содержание